ГОРБОВСКИЙ Глеб | Поэзия XX века | Антология Нефертити

Глеб ГОРБОВСКИЙ


На танцах

Ты - танцуешь! А юбка летает...
Голова улеглась на погон.
И какая-то грусть нарастает
с четырех неизвестных сторон...
Бьет отчаянно в литавры мужчина.
Дует женщина страшно в трубу.
Ты еще у меня молодчина,
что не плачешь, кусая губу.
Офицерик твой, пыль поднимая,
спинку серую выгнул дугой.
Ничего-то он, глупый, не знает,
даже то, что он вовсе - другой...

«Пласты былого: залежи тревог...»

Пласты былого: залежи тревог,
трезвон потех, надежд испепеленье...
Отныне будет солнцу не кивок,
а медленное, длинное моленье.
Уже любое утро точно май.
Любая зорька - праздником зовется.
Все сочтено... Секунды не сломай,
побереги: она дороже солнца.
Ты руки протяни своим друзьям,
что остаются странствовать по свету...
И не скули. Ты понимаешь сам:
есть только время.
Нас с тобою - нету.

«Рябило в глазах от мелькавшего хлама...»

Рябило в глазах от мелькавшего хлама:
то вспыхнет вершина, то явится яма, то венчик победы, то холмик утраты.
Людовики, Карлы, а вслед им - Мараты.
Все было, все было... И вдруг осенило:
есть высшая доля,
есть высшая сила!
Знобило, коверкало, гнуло, ломало.
По праздникам мысль о тщете донимала.
Писались прощальные письма и песни.
Два слова под черепом ныли: «А если...»
Кукожилась воля... И вдруг - отпустило:
есть высшая доля,
есть высшая сила!
Любовь оставляла. И в ночь воровато
сквозь щели событий тащилась куда-то.
Но вера под звезды карабкалась все же,
миры недоклеванным сердцем тревожа!
И жизнь возвращалась, и свечи гасила.
Есть высшая доля,
есть высшая сила!
Вот так и толкуем о жизни, о гробе.
Сдаем свое тело, как плащ в гардеробе.
Но все ж и тогда - перед дальней дорогой -
душе, по краям запотевшей тревогой,
является птичка, что в будни сквозила:
есть высшая доля,
есть высшая сила!

Фонарики

Когда качаются фонарики ночные
и темной улицей опасно вам ходить,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я никого уже не в силах полюбить.
Мне дева ноги целовала, как шальная,
одна вдова со мной пропила отчий дом.
Ах, мой нахальный смех
всегда имел успех,
а моя юность пролетела кувырком!
Лежу на нарах, как король на именинах,
и пайку серого мечтаю получить.
Гляжу, как кот в окно,
теперь мне все равно!
Я раньше всех готов свой факел потушить.
Когда качаются фонарики ночные и черный кот бежит по улице, как черт,
я из пивной иду,
я никого не жду,
я навсегда побил свой жизненный рекорд!

«Я сижу за оконной рамой…»

Я сижу за оконной рамой,
мне не хочется шевелиться...
Родила меня - просто мама,
а могла бы родить - птица.
1960