ВИНОКУРОВ Евгений | Поэзия XX века | Антология Нефертити

Евгений ВИНОКУРОВ


«Вот меня отпустили заботы...»

Вот меня отпустили заботы
посредине июньского дня,
ощущение тихой свободы
посетило сегодня меня...
Слышал я: где-то птицы пропели!...
От святой пустоты бестолков,
словно небо увидел я в пробеле
расступившихся облаков.
А всего-то пустячное дело! -
я под небом до вечера был.
Просто память моя отлетела...
Просто я свою жизнь позабыл...


«Всё вынесу и все переживу…»

Всё вынесу и всё переживу.
Муть, как в стакане, тихо отстоится.
Отчетливо тогда я назову
То смутное, что на душе таится,
То смутное, чему названья нет,
То смутное, что хаосу подобно.
Пускай кипит.
Через немного лет
Все расскажу спокойно и подробно.
Все будет очень просто!
Но пускай,
Неистово клубясь, в минуту эту
Волнуется, стремясь из края в край,
То смутное,
чему и слова нету.
1961


Голос

Я слышу голос где-то там, внутри
Себя, - как будто бы из дальней дали...
То прадеды твердят: Заговори!
Возьми перо. А ну, давай! Едва ли

Ты справишься без нас. Э, ты какой!
Да что ж ты медлишь? Право, нету слада!
Начни - мы поведём твоей рукой.
Да, слушай нас. И будет всё как надо. -

Зачем вы мне? -
Согнувшись над листком,
Пиши, чего бы мы не повелели,
И людям ты расскажешь о таком,
О чём ты сам и не знавал доселе...
1961


Когда не раскрывается парашют

Когда дёргаешь ты за кольцо запасное
И не раскрывается парашют,
А там, под тобою, безбрежье лесное -
И ясно уже, что тебя не спасут,

И не за что больше уже зацепиться,
И нечего встретить уже на пути,-
Раскрой свои руки спокойно, как птица,
И, обхвативши просторы, лети.

И некуда пятиться, некогда спятить,
И выход один только, самый простой:
Стать в жизни впервые спокойным и падать
В обнимку с всемирною пустотой.
1962


Моё мастерство

Моё мастерство, ты особого рода.
Ты мяч тот, что с силою послан в ворота.
Удар в лобовую, ты голая суть.
Ты- как там? - кратчайший меж точками путь.

Моё мастерство, ты особого рода.
Нет, ты не метафора, ты не острота...
Подайте мне смысл! - для чего мне слова?
Моё мастерство -избежать мастерства.
1967


Окна

Как, то в детстве
Идя по кручам,
Вдалеке над заснувшим прудом,
Я увидел в лесу дремучем
С золотыми стёклами дом.

Я дошёл...
На холме покатом
Понял я средь лесной тишины:
Просто-напросто были закатом
Окна в доме освещены.



Отрочество

Отрочество -это предисловие к жизни...
Отрочество - это тот возраст,
Когда кажется,
что мир тебе
только кажется.
Когда действительность похожа
на дрожащий пейзажик,
Отраженный в подмосковном пруду.
Она как будто составлена из спичек:
дунь - рассыплется.

Отрочество - это миг,
когда короче всего расстояние
От сердца до человечества.
Это глаза,
поднятые к звездам, -
Взлет в область бескорыстия,
После которого до старости остается в груди
Холодок от глотка разреженного воздуха.

Отрочество -это удивление.
Удивляешься миру всем своим существом,
свободно, глубоко, полно.
Удивляешься так многообразно,
что ни одно удивление
не повторяет другое.

Отрочество - это возраст,
когда еще ничто не установилось,
Когда еще нет привычек,
Когда на вопрос парикмахера:
Как вас постричь? -
Что-то бормочешь
и вертишь неопределенно рукой
вокруг головы.

Отрочество - это беспокойство:
Вдруг я не такой как все?
И ужас: Вдруг я такой как все?

Отрочество - это тот возраст,
Когда ходишь, как только что
вылупившийся птенец,
Не стряхнув с себя скорлупу детства.

Отрочество похоже на тот
неопределенный переходный час,
Когда синие сумерки,
словно вода, стоят
в арбатских переулках...
Я люблю отрочество.
У меня не было юности,
Но отрочество у меня было.
1961


«- Подумаешь, Америку открыл!...»

- Подумаешь, Америку открыл!
Еще в пеленках это мы знавали!…
А я один, как клад, ее отрыл
И позабыть уже смогу едва ли.
Как я добыл ее! Я смертный пот
Стирал ладонью. Рот был сух от жажды.

Я рыл и рыл… Владеет ею тот,
Кто сам, один, добыл ее однажды.
Она во мне. Я жил, ее тая.
Я, стиснув зубы, в муках, на пределе
Её добыл. Вот истина моя!..
Вы ж до сих пор банальностью владели.
1960


«Познаем мы на свете печали…»

Познаем мы на свете печали,
а потом зарекаемся впредь....
Только в жизни, как в самом начале,
надо бы ничего не уметь.

Запуская бумажного змея,
безмятежно за небом следил,
средь берез, ничего не умея,
я с блокнотом по тропам бродил.

За душою моей не имелось
в эти дни никого, ничего...
И справляла моя неумелость
в это время своё торжество.

Там, где парка ограда резная,
я ступал на осеннюю грязь,
ничего-то на свете не зная,
ничего-то ещё не боясь.

И ещё не подвержен наветам,
я незнанием был озарен.
Этот мир, что тогда был неведом,
обступал меня с разных сторон.

Это было всего лишь начало.
Как приветлив наш мир к новичкам!
Потому-то так сердце стучало
в лад веселым её каблучкам.
1977


«Порой в гостях за чашкой чая…»

Порой в гостях за чашкой чая,
вращая ложечкой лимон,
я вздрогну,
втайне ощущая
мир вечности, полёт времен.

И чую, где-то по орбитам
мы в беспредельности летим.
O если б воспарить над бытом,
подняться бы,
восстать над ним!

И выйти на вселенский стрежень,
и в беспредельности кружить,
где в воздухе, что так разрежен,
нельзя дышать,
но можно жить.
1962


«Я видел мир…»

Я видел мир
Таким, какой он есть,
Тот страшный мир
С яругами кривыми,
Со степью снежною,
Где места нет,
Чтоб сесть,
С примёрзшими к винтовкам
Часовыми.

С путём бессонным
От костра к костру,
С берёзами,
Издёрганными ветром,
С весенним ливнем,
Что, пробив листву,
Гудя, уходит в землю
На полметра.

Я видел мир,
Где чёрная вода
Из мелких лужиц и канав
Целебна,
Где в небо звёздное
Взлетают города
И к сапогам
Ложатся слоем щебня.

Сейчас висит он,
Стихший до утра,
Какой-то незнакомо оробелый,
В дрожащей капле
На конце пера
Безмолвной ночью
Над бумагой белой.
1951